УЧИТЕЛЬ ИРИНА РАБЧЕНЮК: “ПОДБЕЖАВШИЙ СПЕЦНАЗОВЕЦ РУБАНУЛ МЕНЯ ПО ЛИЦУ. Я РУХНУЛА! СЛЫШАЛА, КАК СЫН КРИЧАЛ: “ТЫ УДАРИЛ МОЮ МАМУ!”

57-ЛЕТНЯЯ КИЕВСКАЯ УЧИТЕЛЬ-ЛОГОПЕД ИРИНА РАБЧЕНЮК, ПОЛУЧИВ РАНЕНИЯ НА УЛИЦЕ ИНСТИТУТСКОЙ 1 ДЕКАБРЯ ТРИ ГОДА НАЗАД, ЛЕЧИЛАСЬ ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ, ПЕРЕНЕСЛА ЧЕТЫРЕ ОПЕРАЦИИ НА ПОВРЕЖДЕННОМ ГЛАЗУ И ДВЕ – НА НОСУ И ЛИЦЕ.

Сообщает http://newsnet.hostenko.com

С началом войны на востоке Украины из Стаханова Луганской области к ней переехала мама, преподававшая в местной школе украинский язык, а из Донецка – семья брата.

Первого декабря 2013 года станции метро в центре Киева работали только на подъем. Никому не нужно было уезжать из центра столицы, все стремились попасть на Крещатик, в правительственный квартал, к Администрации президента. Накануне по приказу Януковича были избиты мирно митингующие студенты. Выразить свой протест против насилия шли люди самого разного возраста.

Среди тех, кто посчитал для себя невозможным сидеть дома в такой день, была и семья Ирины Рабченюк. В центр города учительница отправилась вместе с мужем и двумя детьми.

– Разве ж я тогда могла представить, чем это окончится? – вздыхает 57-летняя женщина, попавшая под дубинки силовиков на улице Банковой. – Я ослепла на правый глаз…

В БОЛЬНИЦЕ У МЕНЯ ОПРЕДЕЛИЛИ МНОЖЕСТВО ТРАВМ: ТРЕСНУЛА КОСТЬ ПОД ГЛАЗОМ, БЫЛА РАЗДРОБЛЕНА ПЕРЕГОРОДКА НОСА

– Домой гостей не зову, – встречает меня в холле киевской гимназии № 323 улыбающаяся темноволосая женщина. – Стандартная трехкомнатная квартира перенаселена. Раньше в ней жили мы с мужем и двое наших детей. А теперь с нами еще и моя мама, которая от всего пережитого очень ослабла. Чуть больше года назад дочка родила сына. Семья увеличилась. Да и брат периодически “подживает”. Вещами заставлено все пространство. Поэтому все встречи назначаю в своем любимом кабинете.

Ирина Васильевна приглашает меня в класс. Он нестандартный. Вместо парт здесь несколько столов, составленных буквой Г. Возле стены – зеркало, в которое смотрятся ученики логопеда во время занятий. Здесь много больших растений в горшках: пальмы, фикусы. Все это делает кабинет уютным.

– Во время Оранжевой революции мой кабинет занял второе место среди логопедических кабинетов в городе, – улыбается Ирина Васильевна. – Заканчивала его оформлять между визитами на Майдан. Для меня и та революция была очень важной и значимой, и эта. Да что говорить, когда в ноябре 2004 года люди собрались на площади, поддержать их приехала моя мама из Стаханова Луганской области и прилетел брат из Донецка. Мы тогда закалывали на одежде чернобривцы, добывали шарфы оранжевого цвета. Родные поддерживали и наш порыв выйти в защиту избитых студентов 1 декабря 2013 года. В тот день я сказала маме по телефону: “У нас пахнет войной”…

… Ирина Васильевна вспоминает о событиях 1 декабря трехгодичной давности.

– Мы приехали в парк Шевченко, оттуда спустились на Крещатик, – говорит моя собеседница. – Мы не могли не поехать в этот день в центр Киева. Понимаете, с 22 ноября каждый день ездили в центр Киева, чтобы поддержать тех, кто там протестовал. Тащили им все, что могли: чай, продукты, теплую одежду, мед, варенье. А 29 ноября пропустили. В этот день у нас с мужем годовщина свадьбы. И мои захотели, чтобы я испекла утку. Я и продукты купила, но настроение было таким тревожным, что в итоге ничего не приготовила. И застолья не было, и в центр не поехали. А утром узнали, что там случилось. Я почувствовала сильнейшее чувство стыда. До сих пор его ощущаю. Детвора стояла на холоде, пела гимн, их лупили ни за что, а я в этот момент была дома в теплой постели. Стыдно… Знаете, для меня жизнь ребенка – огромная ценность. Я как дефектолог имею дело с теми, у кого есть проблемы со здоровьем, с инвалидами, помогаю им. Оба моих ребенка болели в детстве, причем сын прошел через реанимацию, у него была кома и параличи рук и ног… А тут калечат тех, кого я рощу. Для меня это было возмутительным!

Дети, Ярослав и Лариса, им сейчас 31 и 36 лет, явно хотели, чтобы мы с отцом уехали домой, и они остались на митинге сами. Но я им сказала: останусь с вами. Собираясь на митинг, я всех попросила взять с собой паспорт. Если убьют, думала я, хоть опознают. А еще я с собой взяла перевязочный материал, правда, не смогла им воспользоваться, когда он понадобился.

Побыв на Крещатике, где было плохо слышно выступающих, семья решила подняться вверх по Институтской. На углу с Банковой было какое-то движение.

– Мы почувствовали запах слезоточивого газа и стали отходить подальше от его источника, – продолжает Ирина Васильевна. – Из четырех членов семьи трое – астматики. Нам моментально стало плохо. И тут мы увидели убегающих людей и несущихся за ними силовиков. Я понимала, что митинг могут разогнать, но не могла представить, что это будут делать засветло, не дождавшись ночи, как было предыдущий раз. А тут… Один “беркутовец”, догнав  дочку, сильно ударил ее по спине дубинкой и замахнулся, чтобы ударить по лицу, но какой-то парень закричал: “Это же девочка, девочка!” И он опустил руку. Мы стали убегать оттуда, как и все. И тут сын зацепился за клумбу и упал вместе с флагом. Я, естественно, нагнулась, чтобы помочь ему подняться. И тут подбежавший спецназовец – весь в черном и блестящем шлеме – рубанул меня по лицу. Я рухнула! Слышала, как сын кричал: “Ты ударил мою маму!” А на него в ответ посыпались удары дубинкой. Меня подхватили находящиеся рядом люди и оттащили на ступеньки ближайшего кафе, которое находилось в полуподвале. Как позже оказалось, там уже лежал мой муж – его ударили по голове, и он буквально скатился вниз. Гематома была огромной. Из нее позже откачали полстакана крови.

Флаг, который был в руках у сына Ирины Васильевны, был залит кровью женщины, получившей мощный удар дубинкой в лицо

– Меня завели в карету скорой помощи, которая стояла поблизости, – продолжает пострадавшая женщина. – Я помнила, что в сумке у меня есть вата, бинт, перекись, но перчатки пропитались кровью, и я ничего не могла достать… Кровь хлестала с такой силой, что я захлебывалась. В больнице у меня определили множество травм: треснула кость под глазом, была раздроблена перегородка носа, ее не удалось восстановить полностью, пострадал правый глаз, обнаружили трещину основания черепа… Когда я увидела в клинике сына, поразилась. Он был черным от переживаний, осунулся. И в тот момент я подумала: слава Богу, что этот удар пришелся на мою голову, а не на головы моих детей! Если бы это произошло, я бы не пережила…

Этой весной пострадавшей женщине вручили орден “За мужество”

ВРАЧИ ПЫТАЛИСЬ СПАСТИ ЗРЕНИЕ, НО НИЧЕГО СДЕЛАТЬ НЕ СМОГЛИ

Лариса, дочь Ирины Васильевны, не отходила от кровати мамы. Больница была переполнена больными и травмированными. Лариса устраивалась на ночь на каремате на полу или под маминой кроватью. А обнаружив, что в старом здании широкие подоконники, стала спать на них.

– Только через две недели я начала садиться на кровати, – продолжает Ирина Васильевна. – Через месяц – вставать. Долго не могла даже воду пить. Все эти мельчайшие подробности я хорошо помню, а вот чувства боли почему-то не запомнила. Она появилась через 2 недели, мне и сейчас больно естьПосле того, как меня показали в новостях и написали обо мне в газетах, мне начали звонить все мои знакомые, поддерживали и совершенно незнакомые люди. Меня проведала жена Виталия Кличко Наташа. А какой-то парень, журналист, принес деньги и поцеловал руку. Меня это поразило. Я ничего особенного не сделала. Я поступила так, как должна поступить каждая мать и каждый педагог. Вообще, я восхищаюсь украинцами и киевлянами в частности. Они и во время Оранжевой революции, и на Майдане показали всю свою силу, мужество и благородство. Как все помогали друг другу! За это люблю наш народ. 

– Вскоре меня перевели в клинику микрохирургии глаза, где сделали первую операцию на глазу, – говорит Ирина Васильевна. – Затем еще одну. Врачи пытались спасти зрение, но ничего сделать не смогли. После нескольких месяцев лечения в Киеве меня отправили на операцию и реабилитацию в Польшу. Там вместе со мной находились ребята, получившие огнестрельные ранения в февральские дни. Лицо одного мы увидели только через несколько месяцев во время встречи в Киеве – в Польше он постоянно был в бинтах.

По телевизору мы следили за событиями в стране. Появление в Крыму “зеленых человечков” так нас встревожило, что раненые мужчины начали специально нарушать режим, надеясь, что их выпишут и вышлют в Украину, и тогда они смогут пойти защищать полуостров. Мой сын пошел в военкомат, где тогда стояли огромные очереди из желающих воевать за свою страну, но ему отказали по состоянию здоровья. Он страшно злился. Я тоже рвалась домой. Мне казалось, дороги разбомбят, и я не смогу добраться в Киев… А вскоре начались военные действия на Донбассе. Я убедила маму остаться у нас. Она уехала из Стаханова даже без документов! До последнего убеждала: “Меня в городе все знают, поэтому не тронут!” Не могла мне поверить, что свои же подставят и сдадут… Моя мама всю жизнь преподавала в местной школе украинский язык, возглавляла общество “Просвіта”. Она же была инициатором сбора средств и установки памятника Тарасу Шевченко. Не могу представить, что с ней могло произойти, если бы она попала в руки бандитов и наркоманов, которые защищали “русский мир”. Гораздо позже знакомые привезли мамины документы и вещи. Летом 2014 года из Донецка к нам переехала семья моего родного брата. Он занимался продажей медицинского оборудования, поставлял его и на киевский Майдан. А тут пришлось бежать, оставив квартиру, гараж, офис… Ему очень тяжело. Он до сих пор не пришел в себя… На данный момент я одна в семье работаю. Но есть и чем похвастать: я издала одну книгу по логопедии, в типографии вторая, готовлю третью. Правда, за собственные средства…

Несколько раз я спрашивала преподавательницу, не жалеет ли она о том, что пошла в тот день на митинг.

– Ни о чем не жалею, – однозначно говорит Ирина Васильевна. – И поступила бы так снова. Если бы люди не вышли, не протестовали, та власть нас всех скрутила бы в бараний рог. И война все равно была бы. Если бы не в 2014 году, то в 2015-м. Только было бы еще хуже.Точно вам говорю. Иногда от знакомых с востока Украины слышу: если бы не ты, если бы не Майдан, все было бы по-другому, поэтому ты виновата в том, что идет война. Тогда я отвечаю: “Виновата не я, а те, кто привел к власти бандитскую группировку”. Когда в метро слышу обвинения в адрес “майданутых”, сразу включаюсь в беседу: “Вот я майданутая. И я пострадала за Украину и ее будущее”.

“ДОЧКА НАЗВАЛА СЫНА МИРОСЛАВОМ: ДАЮ МАЛЫШУ ЭТО ИМЯ, ЖЕЛАЯ МИРА ВСЕЙ УКРАИНЕ”

По факту избиения Ирины Рабченюк было проведено расследование. Совсем недавно его передали в суд. На первое заседание женщина ходила вместе с мужем.

– Из-за отсутствия адвокатов слушание отложили на 21 декабря, – говорит Ирина Васильевна. – К ответу привлекают заместителя командира подразделения. Именно к нему перешло командование, после того, как его командир был ранен. Я сначала сама не понимала, как относиться к этому человеку. Он же меня лично не бил. Но потом поняла, что виноват и тот, кто посылал этих людей с дубинками на митингующих. И я бы хотела услышать, какой приказ им отдали? Они же вели себя по-зверски. Ни у меня, ни у мужа в руках ничего не было, мы не представляли угрозу. Кроме того, я была одета очень по-женски: длинная юбка, берет, на шее болталась сумочка. Было видно, что я – женщина. Я гожусь ответчику в матери. А если бы он упал, разве его мать не наклонилась к нему, чтобы помочь встать? Он сам не протянул бы руку своему сыну? И за это бить, да еще так жестоко? Тогда же пострадало много журналистов и медиков. Людей просто калечили, видимо, чтобы сильно напугать. Такой был приказ?

Только в этом году Ирине Васильевне присвоили статус инвалида войны. Говорит, что с его получением жить стало чуть легче. Теперь ей увеличили пенсию.

– А еще в марте этого года мне вручили орден “За мужество” ІІІ степени, – открывает коробку бордового цвета логопед. – Конечно, она не компенсирует того, что из-за полученных травм я не могу поднимать тяжелого, наклоняться, для меня вреден пар, а значит – не могу готовить еду, консервировать. Невозможно обрабатывать огород.

– Позавчера у вас с мужем была очередная годовщина свадьбы. В этот раз утку приготовили?

– Да, мое коронное блюдо удалось, – улыбается Ирина Васильевна. – Мы с Петей женаты уже 37 лет. И впервые после 2013 года решили отметить день свадьбы. Праздник удался. Теперь вместе с нами его отмечал внук. Ему год и три месяца. Вон, за окном школы, с ним гуляет мой супруг. Дочка, называя сына Мирославом, сказала: даю малышу это имя, желая мира всей Украине.

P.S.Номер своей банковской карточки для помощи Ирина Васильевна давать не хочет: “Сейчас всем сложно. Но если бы мне помогли издать вторую и, возможно, третью книги для детей, было бы здорово! Чтобы напечатать тираж в 100 экземпляров, нужно 7 тысяч гривен. Столько же и для издания еще одной книги”.